КНИГИ МОЕЙ ЖИЗНИ

Мы выбираем книги, а они выбирают нас. Мой выбор, как и почти у всех, был, в основном, случаен – обусловлен кругом общения, содержимым родительских книжных полок, «дефицитом» советских времен, притяжением запретного плода, отталкиванием от общепризнанного, многим другим. Я, например, не сомневаюсь, что Толстой бесконечно более значительный писатель, чем Юрий Олеша, а Хемингуэй гораздо сильнее Керуака, но так вышло, что в определяющие моменты жизни мне в руки попали Олеша и Керуак, а Толстого и Хемингуэя я прочел позже – прочел с восхищением, но это было уже чисто эстетическое восхищение мастерством, гением, масштабом их дара, тогда как «книгами нашей жизни» становятся те, что входят в нас, отменяя эстетическую дистанцию, делаясь частью нашей личности. Мы открываем их для себя так, точно они были лично нам адресованным посланием, дожидавшимся, пока мы в него заглянем. Отношение к ним никогда не бывает только эстетическим, потому что они – события нашей жизни, сложившейся так, а не иначе, уж как вышло, во многом благодаря им. Дело в том, что выбирая книги, мы, редко об этом догадываясь, в сущности, выбираем себе судьбу.

1. Юрий Трифонов: «Время и место», «Старик», «Дом на набережной» и др. – первая встреча с серьезной литературой. Сильное и тяжелое впечатление. При перечитывании в сознательном возрасте оказалось, что все не так уж страшно.

2. Исаак Бабель: «Конармия», автобиографические, но не «одесские» рассказы – на одесский юмор у меня уже в школе была аллергия.

3. Юрий Олеша «Зависть», «Ни дня без строчки» – первый ожог стиля, надолго сформировавший – и испортивший – вкус (помешательством на метафорах, вообще на стиле).

4. Достоевский: все главные романы и повести – как одна долгая болезнь.

5. Чехов: «Палата № 6» и др. До сих пор продолжаю открывать у него новое для себя и неожиданное.

6. Музиль: «Человек без свойств» – прочтя этот огромный роман в 20 лет, нельзя не подпасть под его влияние всерьез и надолго, нельзя не возвращаться к нему снова и снова.   

7. Кафка: всё и особенно дневник. Всегда любил читать дневники, но два в разные периоды жизни были настольными: Кафки и, значительно позже, Монтерлана.

8. Акутагава Рюноскэ «Жизнь идиота», «Красные колеса» – навсегда недосягаемые вершины формального минимализма и обнаженных нервов. 

9. Даниил Хармс – им и другими обериутами увлекались в 90-е все, я не был исключением. Литература абсурда – витамин свободы. Один из тех редких авторов, с кем нужно сверять себя, определяя свой внутренний возраст.

10. Сэлинджер «Хорошо ловится рыбка-бананка», «Выше стропила, плотники».

11. Шестов «Апофеоз беспочвенности» – первое потрясение от философии.

12. Вайнингер «Пол и характер».

13. Набоков – переболел им, как и все в моем поколении. «Лолиту» читал не меньше трех раз.

14. У. Берроуз «Голый завтрак»: пышное цветение всех цветов зла разом. После Берроуза все прочие цветы зла выглядят одуванчиками. Надежная прививка от увлечения психоделикой и других соблазнов.

15. Керуак «В дороге». Битники (Керуак, Берроуз и др.) не сильно повлияли на мои вкусы, но определенно - на образ жизни в прекрасные-ужасные  90-е.

16. Соколов «Школа для дураков» - помню, что месяц после этой книги не мог читать ничего другого. После нее все прочие книги кажутся ненужными. По крайней мере, некоторое время.

17. Платонов: «Котлован», «Чевенгур» и особенно «Счастливая Москва» – роман, несколько более первых двух приближенный к нормальному человеческому масштабу.

18. Петер Хандке: «Час подлинного восприятия», «Короткое письмо к долгому прощанию», «Женщина-левша» и др. – пожалуй, ни один другой писатель так не повлиял на мою решимость рискнуть самому.

19. Бруно Шульц: «Коричные лавки», «Санатория под клепсидрой».

20. Грэм Грин: «Конец романа», «Путешествие с тетушкой» и мн. др. – пример того, что самое скорбное мировосприятие не исключает игрового начала и вкуса к приключению.

21. Сартр: «Стена», особенно рассказ «Комната» – позже я прочел довольно много его прозы и философии, но впечатления от того первого сборника рассказов ничто не превысило. Последний, кажется, значительный французский философ, хотя бы пытавшийся отвечать за свои слова. Не всегда получалось.

22. Турнье «Лесной царь» – неповторимое сочетание причудливости и философской глубины с масштабом и ужасом реальной Истории.

23. Евгений Головин: «Приближение к Снежной королеве», «Веселая наука» – удивительный и опасный  эссеист, я рад, что открыл его для себя достаточно поздно, когда мог уже не бояться подпасть под влияние.

24. Шекспир «Макбет». Никогда не был усердным читателем Шекспира и драматургии вообще, но «Макбет» - особый случай: завораживающее путешествие на темную сторону мироздания, погружение в больную и черную душу власти.

25. В. Маканин: «Андерграунд»,  «Антилидер», «Утрата», «Предтеча» и др. Роман «Андерграунд» я сделал бы обязательным чтением для всех, кто «хочет в писатели». Вместе с документальным шедевром Акунина-Чхартишвили «Писатель и самоубийство».

26. Симона Вейль: «Любовь к Богу и несчастье»: логика, добела раскаленная страстью, выжигающая свою неопровержимость, как печать на коре мозга.

27. Последнее по времени важное открытие, недавнее и для меня самого неожиданное – Шукшин. Первооткрыватель русской свободы.

Напоследок несколько книг современников, еще не успевших стать классиками, бывших для меня настоящими событиями:

28. Владимир Шаров «Репетиции».

29. Валерий Попов «Третье дыхание».

30. Захар Прилепин «Патологии».

31. Роман Сенчин «Елтышевы».